В утренней деятельности не было ничего особенного, уж тем более летом: наставница, ушедшая на каникулы и вручившая ей ключ от своей комнаты в учительском общежитии, озвучила лишь одно условие (которое и так скорее было просьбой) — присматривать за теплицей. И в том изначально не было никаких проблем. Проблемы начались сегодня, без предупреждения, стоило ей только протянуть руку к дурацким растениям — начались острой болью, будто кто-то укусил её палец. Лиза одёрнула руку, не поняв, что произошло. Лишь осмотревшись повнимательнее, заметила количество крылатых и жужжащих. Нечего было злиться, ругаться или расстраиваться (боль тогда ещё не переросла в ноющую), если ей поскорее нужен был медпункт.

К сожалению, именно по скорому пути обратно к главному зданию удача бросила её окончательно, но на этот раз хоть объявила об этом погромче — лаем каким-то образом попавшей на территорию собаки. Собака была размером ниже средней, но духу её это не мешало совершенно никак.

Однако унизительнее того, что дурацкие животные загнали её на дерево, могло быть только одно. Не суметь с этого дерева слезть. Так Лиза думала, пока, даже замерев, не оказалась обнаружена пробегавшей мимо ранней пташкой —

словом, животные всё ещё были дурацкими.

(Лиза всегда предпочитала кошек).

— Утра, Мира.

К чему Лиза не питала сильных эмоций, так это к обращению — Царь так Царь; какое-то прозвище закреплялось за каждым, грех было жаловаться на то, которое по крайней мере звучало как слово, использовалось скорее за спиной, а не как способ обратиться, и не так уж очевидно воспринималось как оскорбление. “Царь” в лучшие моменты могло и польстить, а из младших так и вовсе не все были в курсе, как таким титулом оскорблять, потому что для них он звучал круто.

И сегодня Царь, естественно, оскорбляться отказывался — то, что одногодка не помнит её имени, всего лишь говорит о её приоритетах… Хотя немного всё-таки обидно: не так уж Лиза плоха в беге, чтобы Мире не обращать на неё внимания. Объективно говоря, не уделяй Лиза так много своего на предметы вроде биологии, которые потребовались бы ей в будущем, — и она, как прежде, бросила бы Мире вызов.

Шутки о её собственном утреннем забеге пока не принимались.

— Меня одолели царские прихоти, — чем исправлять, прозвищу лучше подыграть. По хорошо знакомому кривому стволу и обрубкам веток она забралась выше, чем хотелось бы оказаться теперь, но голос её слышно и через ветер, и через шелест листьев. Одна ладонь на стволе, другая — на ветке сбоку, потолще. О муравьях лучше не думать, пока Лиза их не увидела. — Захотелось нагнать и насладиться уходящим детством, летом и тишиной. В тени самая лучшая температура.

Пиздела, конечно, но будто бы и не слишком — утро выдалось прохладным, скрываться от греющего солнца было будто бы и незачем, но холод она и вправду предпочитала жаре.

— … Правда, новизна уже лишилась своего шарма.

Что ей делать? Вести непринужденную беседу прямо с дерева? «Ты с пробежки?» — конечно Мира с пробежки (скорее с забега), Лиза только что видела её отсюда. Подождать, пока она уйдёт, или прямо попросить о помощи?

Прямо пока не получается.

Идея того, что девушка будет пытаться выглядеть под юбкой другой девушки трусы, ещё пока не посетила голову Лизы, но можно ли её винить? Естественно было бы ожидать такого интереса от каждого мальчика и позже расслабляться, а не от каждой девушки. Как много из них в Софии интересовалось тем же полом?