[nick]Настя Ласточкина[/nick][status]Please Give Me Wings[/status][icon]https://i.postimg.cc/mDHZTZ8s/1392-744-suba-14-372x696.png[/icon][sign]]If my wish were to come true right now
I wish for my wings
Please put the white wings
On my back like a bird
[/sign]

— Слыхал, ты тому дылде из Юлькиного класса нравишься.

Близится вечер.
Этот день тоже мог бы быть хорошим, как и большинство других дней, проведенных в Софье. Мог бы, но нет. Одно лишь появление двух незнакомых мальчишек, поджидающих Ласточкину (как назло, последнюю) у выхода из теплицы, перечеркивало счастливое окончание дня.
Насте не нужны были вещие сны или посланные свыше знаки. Не зная парней, она уже понимала, что ничего хорошего её не ждёт. Достаточно было на них посмотреть. Достаточно было пронаблюдать за их движениями. Достаточно было их услышать. Даже повод можно было уловить лишь в одной фразе, и от этого как-то смешно. Печально так смешно, с грустным смешком, сдерживающимся в груди.  Некоторые вещи не меняются. Меняется причина, но не сама суть, ради которой это происходит вновь.
— Юля, чтоб ты знала, по этому самому дылде страдает как невменяемая. Неправильно это как-то, а? — последнее «а» вышло с небывалым упрёком. Оно бы, собственно, было бы правильно, если бы кто-то не пошёл выяснять любовные проблемы, которые его совсем не касались. И если бы кто-то жаловался о неразделенной любви именно тому, по кому все страдания были. Однако Насте не нужно всовываться со своими советами. В отношениях Ласточкина совсем не специалист. По идее ей нужно было дальше оставаться предметом интереса, не догадываясь  об этом. Оставаться до того момента, как некий «дылда» понял бы, что для влюбленности выбрал не ту цель.       
Настя не отвечает на претензии, глупо улыбается и слушает. Не пытается выяснить, какое ей вообще дело до чьих-то любовных треугольников. Не пытается сбежать, чтоб не терпеть это дальше. Не пытается позвать на помощь или надавить на жалость.
Первый мальчишка, что говорил до этого, подаёт знак рукой второму. Тот пожимает плечами, отходит на несколько шагов и отворачивается. На стрёме, значит. От Насти это не уходит незамеченным, но особого значения этому она не придаёт.
— Ну и чё этот дурак нашёл в тебе? — Первый подходит чуть ли не вплотную к Насте, грубо берёт её за подбородок и резко поворачивает лицо девчонки к себе. Больно.
Настя вновь не отвечает. Улыбается. Главное не отвечать злом на зло, не сходить с правильного пути.
— Бледная. Кожа да кости, — даёт краткую характеристику первый, сильнее сжимая девичий подбородок.  Больно.
— Ты же скучная, пустая. Да та же грудь у Юльки получше будет, я про зад не говорю. Вся такая невинная типа, да? — Первый ухмыляется, Второй поддерживает коротким "хы".
Внезапно Первый отпускает подбородок и касается волос девушки. Играючи поддевает одну прядь и наматывает себе на палец. Со стороны, наверное, могло показаться, что это заигрывание такое. Невинный флирт  двух подростков. Если бы только не третий участник, стоящий в стороне. Если бы только не слова, которые звучали в этот момент.
Пальцы у Первого красивые, длинные. Он и сам привлекательный. На вид чуть старше Насти. Может, на год или два. Но уж точно выше на голову! Одет немного неряшливо. Волосы тёмные, короткие, с небольшими завитками.  Да и лицо, несмотря на всю его очаровательность, оставалось каким-то… хулиганистым. Словно оно, настоящее, за маской пряталось.
Настя напрягается, но имеет даже наглость всматриваться в глаза своего обидчика. Тоже красивые. Голубые.
— Может, если тебе космы отрезать, меньше нравиться дуракам будешь? — и в этот момент Первый одним движением наматывает на кулак волосы Насти, дёргает со всей дури, из-за чего Ласточкина подкашивается и опускается на колени перед юношей.
Улыбка не спадает, но превращается в измученную и неуверенную. Приходит страх. Его самая малость. Единственное, остаётся неизменная установка – не отвечать злом на зло. Нужно терпеть. Ведь если пройдёшь через это испытание, то…
— У меня и ножик с собой есть. Тебе повезло, — Первый свободной рукой достаёт из кармана канцелярский ножик. Лезвие с характерным звуком выдвигается. — Или  есть идеи получше?

Подпись автора

I'm not that nice
I'm mean and I'm evil
Don't call me nice
I'm gonna eat your heart out

Если над тобой издеваются, то ты это заслужила.
Если над тобой издеваются, то ты должна это терпеть.
Это наказание Свыше. Это испытание Свыше.

И прямо сейчас это было испытанием, которое нужно смиренно пройти.
Эту ситуацию можно истолковать по-разному.
Быть может, пострадавшая здесь на самом деле не Настя, а Первый. У него был выбор, предоставленный Свыше. Обыкновенная проверка иль препятствие. И то, что он решил разобраться через путь насилия – это вариант, при котором его ничего хорошего не ждёт. Если не сейчас, если даже не потом, то после смерти точно.
Стоя на коленях, цепляясь в грязную землю ногтями и опустив голову, можно подолгу раздумывать над тем, кто виноват, а кто нет. Однако любые думы вызывали у Ласточкиной головную боль. Особенно такие сложные и неоднозначные. 
Волосы разве что жалко. За ними Настя тщательно ухаживала, отращивала. Им-то, волосам, и до Софьи попадало, чего только стоили жвачки или всякая гадость, что на них выливалась. Подрезать грозились, но до дела никогда не доходило, только пугали. Здесь же Ласточкина чувствовала, что одними словами не обойдётся.
Однако резать не торопились.
Раздался чей-то голос. Какой-то звук. Будто по чему-то ударили. Второй жалостно завыл сиреной, согнулся и, заплетаясь, повалился в сторону, не отрывая ладоней от своего лица.  Настя с неясным для неё ужасом наблюдала за этим, приоткрыв рот. Она пару раз видела, как некоторых несчастных ребятишек бьют, но никогда жертвами не становились сами хулиганы.
Кто-то мог бы посмеяться или удивиться тому, что на помощь пришёл именно Димка. Настя же не придавала этому какого-то особого или необыкновенного значения. Вернее, она знала, что Копытов не плохой и только из какого-то собственного страха наводит на всех ужас и запугивает.
Ласточкина была признательна ему хотя бы за сам факт того, что он пришёл. Но была разочарована тем, какой метод отмщения он выбрал.
Это не его вина, нет. Увы, ему за это тоже воздастся, и Настя с этим ничего поделать не сможет.

И вроде нужно было радоваться тому, что пришло спасение. И вроде нужно было радоваться тому, что один из обидчиков наказан, но…
Но почему-то хотелось подойти ко Второму, взять его ладони в свои и заботливым голосом успокоить его, сказав, что всё будет хорошо. Утешить человека, что сам был готов с садистским удовольствием наблюдать за страданиями невинной девочки.  Ему, конечно, до поддержки не было бы никакого дела, он бы вообще наверняка отмахнулся или оттолкнул от себя Настю.
По сути, переживать за своих обидчиков и становиться на их защиту – это не самая здоровая мысль.
Ласточкина опускает взгляд, отводя его от ревущего Второго.
Первый опускает хватку, и вот уже Настины волосы больше не в крепкой хватке кулака. Ей, увы, не легче.
Она продолжает слышать, как бедного Второго втаптывают в грязь, как он нечленораздельно пытается просить остановиться.
У Насти лицо такое, будто это не Второго сейчас избивают, а её саму. Будто она каждой частичкой своего тела испытывает те же муки и боль. Она бы, может, и рада была оказаться на его месте и принять на себя все удары, но…

Нож Юрка сжимает крепко, да только видно, что нервничает. Нервно сглатывает слюну, губы облизывает. На то, что Настя поднимается с земли как ни в чём не бывало, он тоже внимания не обращает. Его взгляд прикован к разъяренному Диме.
Настя проводит грязной от земли пятерней по волосам, пытаясь их тем самым привести в порядок. Она не торопится, потому что знает, что каждому из присутствующих здесь нужно попытаться успокоиться.
— Для начала, — Настя пытается снять скорбную маску, принимая свой обычный вид, — Я не хочу, чтобы вы продолжали насилие. Все без исключения, — девушка поворачивается сначала к Юре. Она не задерживает на нём взгляд и сразу же перекидывает взор на Копытова.  Ему она даже мягко улыбается. Лишь краешком губ. — Вы сами должны понимать, что совершили то, что нельзя было. И то, за что непременно поплатитесь. А кто-то – уже, — Ласточкина опускает глаза и складывает руки вместе. Бедный Второй всё ещё лежал на земле, скрутившись в комок и жалобно постанывая. — Поэтому… хватит. Пожалуйста, — Настя не срывается на крик или слёзы, нет, она даже голос не повышает, продолжая вещать таким тоном, будто объясняла маленьким детям что-то до невозможного простое.
Не суди, да не судим будешь, так ведь говорится? Кто Ласточкина такая, чтоб судить и выдавать приговоры тому, что при ней произошло?
Девушка осторожно делает шаг навстречу Диме. Всего лишь один. Мало ли как отреагирует Юрка, не отпускающий несчастный канцелярский нож.
— Ничего, Дима. Ничего не успели сделать, — и ещё один маленький шажок. — Просто получилось так, что меня втянули в чьи-то... отношения. Люди порой делают то, чего сами не понимают, — поддаются искушениям. Идут на поводу эмоций. Пляшут под слова чертей. Бабушка с матерью придумали бы ещё кучу примеров и причин для людских ошибок. — И это не их вина.

[nick]Настя Ласточкина[/nick][status]Please Give Me Wings[/status][icon]https://i.postimg.cc/mDHZTZ8s/1392-744-suba-14-372x696.png[/icon][sign]]If my wish were to come true right now
I wish for my wings
Please put the white wings
On my back like a bird
[/sign]

Подпись автора

I'm not that nice
I'm mean and I'm evil
Don't call me nice
I'm gonna eat your heart out

Ничего удивительного, что Дима не понял.
Тому, кто шёл до этого по неправильному пути и погружался всё глубже и глубже на дно, не понять того, что хочет сказать ему Настя. Копытову не понять, что вредит он не только себе, не только Первому и его избитому другу, но и Ласточкиной, которая вынуждена на всё это смотреть и оплакивать тех, кто встал на неверную дорожку ещё до встречи с ней.
Конечно же всех можно ещё спасти, исправить, указать им дорогу в светлую жизнь. Увы, делается это не сразу. И не все желают согласиться и принять помощь. Повязшие в соблазнах и пороках, им конечно же будет легче оставаться там, не предпринимая попыток вылезти.
От Диминого крика у Ласточкиной перехватывает дыхание. На мгновение. Мгновение, когда застывает тёплый августовский вечер. Когда в движении замерзают шуршащие листьями деревья. Когда в небе зависают летящие высоко птицы.
Мгновение проходит, Настя делает вдох ртом. Чувствует, как втягиваемый воздух касается искусанных и потрескавшихся полуоткрытых губ. Всё движется дальше, но кажется, что что-то так и застыло в пространстве.
Ласточкина смотрит в Димино лицо, но не находит себя в состоянии прочитать то, что на нём написано. Вся светящаяся злоба и ярость, очевидные для любого присутствующего у теплицы, кажутся девушке чем-то необъяснимым и странным. Однако она прекрасно видела в своей жизни лица разгневанных людей. И прекрасно ощущала на себе их эмоции в эти моменты. Может, ей не хотелось принимать то, что Копытов тоже может быть таким. На самом деле. Не корча из себя хулигана или злодея. Являясь им на самом деле.
Ласточкина пропускает слова Ожога мимо ушей. Её больше волнует истошно мычащий Второй, у которого нет сил больше говорить и просить пощады. Каждый пинок по его ребрам отзывается в нарастающем стуке сердца девушки. Если бы она вникала в слова, что были для неё, то сердце бы попросту остановилось.
Случайно, но Настя пересекается взглядом с залитыми слезами глазами Второго. Он тут же сворачивается в клубок, тщетно пытаясь закрыть руками лицо и голову. Вновь нога Ожога с характерным звуком опускается на тело лежачего.
– Так нельзя…
Девушка поворачивается к Юре, но тот так и стоит столбом, при этом крепко держа несчастный ножик. С ужасом наблюдая за происходящим. Его друга (друга, потому что так считала Настя) избивают на его глазах, а он ничего не может сделать. Он никак не может помочь ему. Даже трусливый побег выглядел вариантом лучше, чем то, что было в итоге выбрано Юрой.
Возможно, стоило оставить всё так, как есть. Возможно, их не спасти. Возможно, это всего лишь напрасная трата своих сил, любви и доброты. Возможно, стоило молча уйти, предоставив Ожогу возможность вдоволь поиздеваться над хулиганами, не ожидавшими столь скорой расправы.
Обрывки слов и их осознание наконец доходят.
Когда Ожог в очередной раз устраивает короткую передышку перед очередной серией пинков по Второму, Настя вырывается вперёд, вставая между избитым и блондином. Раскинув руки в стороны и заслоняя собой Второго, Ласточкина смотрит на парня снизу вверх. Она, конечно, не может своим видом запугать Ожога, максимум только на смех вызвать. Маленькая и хрупкая, готовая свалиться от одного щелбана, она всё же встала на защиту того, кого защищать не следовало.
– Так нельзя. Хватит, – Настя хочет снова посмотреть в глаза Копытову, но в итоге останавливается на его шее, не дойдя даже до лица. Ей не страшно, нет. Просто… – Если хочешь кого-то испинать, то пинай меня. Если хочешь, можешь вообще уйти, и пускай они утащат меня в подземку, пускай делают что хотят, – просто Ожогу в глаза смотреть намного труднее. – Только не надо их бить. Никого не надо бить. А если захочется, то меня бей. Других только не трогай. Что бы они не сделали, этим ты ничего не решишь и точно никак не накажешь.

[nick]Настя Ласточкина[/nick][status]Please Give Me Wings[/status][icon]https://i.postimg.cc/mDHZTZ8s/1392-744-suba-14-372x696.png[/icon][sign]If my wish were to come true right now
I wish for my wings
Please put the white wings
On my back like a bird
[/sign]

Подпись автора

I'm not that nice
I'm mean and I'm evil
Don't call me nice
I'm gonna eat your heart out

Ожог с легкостью поднимает Настюшу за грудки. Настюша легкая, почти невесомая. Потому что, кажется, всё самое тяжелое, дух её то есть, вышло из тела.
Испугалось ярости, гнева, злости. Всего, что вкладывалось в отчаянный крик и рёв.
На неё и раньше кричали и орали, но тогда… были ли там настоящие чувства? Или только пустое желание подмять под себя и унизить? Было ли то одно желание вымести всё раздражение, повеселиться и расслабиться? Или то несло в себе нечто большое? Прямо как сейчас Ожог пытался донести свою мысль, так и они пытались…
Что же они пытались?
В любом случае, Настюша тогда не чувствовала. Она слышала и понимала слова, но никак не могла понять то, что за ними было. Если было. Хоть что-то.
Сейчас же, вися как тряпичная кукла в руках хулигана, где-то в глубине душонки Ласточкиной зарождался забытый страх.
Однако Ожог отпускает её. Ноги касаются земли. Чувство, которое должно было  угаснуть, разгорается с новой силой.
Потому что держат теперь не за грудки. За шею.
Голова не только трещит, но и кружится. Дыхание перехватывает и сердце, кажется, готово выскочить.
Он сжимает совсем чуть-чуть, но ощущение, будто готов переломать ей шею в любую секунду. Однако будучи выбранной, этот план Ожога вызывал у Насти лишь слабоватую безумную улыбку и хриплый смешок, что был точно некстати.
Если бы не мальчишеские руки на шее и пара лишних глаз, то она бы позволила себе рассмеяться после слов про «мамину юбку» и «тепло и заботу».
Но какой смех здесь может быть? Это неправильно, это подло.
И если она начнёт кряхтя и кашляя рассказывать то, через что пришлось пережить ей, то это тоже будет неправильно.
Потому что у неё была всего одна задача – терпеть и переносить то, что с ней происходит.

— Опять вся в грязи. Ничему не учишься. Очередные траты. За что Г̷̺̄о̷̠̍с̴̦̂п̸̮̍о̴̮͠д̸͈͗ь̵͍͠ послал нам это наказание?
Настя стоит на пороге. Она молча выслушивает наставления. Извиняется. Обязательно с поклоном. Проходит в комнату, ставит у стенки испачканный портфель. Сбрасывает с себя мокрую школьную форму. Непонятные пятна, дырки, в паре мест прожоги. Настя обязательно всё зашьёт и отстирает, а пока…
Ласточкина проходит в ванную, встаёт под горячие струи душа. Ей хочется кричать, но нельзя. Вместо этого – усталый безжизненный взгляд в стенку. Закусывание губ от отдающих болью синяков. Больной и сдерживаемый выдох, растворяющийся в непрерывном звуке падающих капель.
Нужно всего лишь ещё немного потерпеть. Ещё немного, и испытание закончится. Обидчики получат по заслугам, а она, Настя, будет жить дальше. Неплохой обмен. Неплохое стремление.
Сегодня домашние заботы, завтра – новый день, который нужно будет пережить, не поддавшись эмоциям. Не поддавшись соблазну ответить и сотворить грех.
Всё как обычно.

Настя не любит вспоминать это.
Когда она пытается вспомнить хоть что-то до Софьи, у неё начинает болеть голова.
Это как с размышлением над всякими сложными вещами.

Возможно, у неё нет права жалеть и вмешиваться.
Но у неё есть обязанность любить и ставить тех, кого она любит на путь правильный. Хотя бы попытаться.

По Димкиной щеке бежит слеза. Ласточкина чувствует, что и её глаза наполняются влагой. Изображение становится немного размытым, но она поднимает руку и тянет её к лицу Копытова.
И кажется, будто тонкие девичьи пальцы прикасаются к чему-то влажному.
Настя приоткрывает рот. На самом деле, ей есть что сказать. Ей есть чем поделиться. Есть чем развеять все сомнения Димки. Есть чем сломать его представления о том, что жизнь Ласточкиной тоже была чистой и невинной, без невзгод и страданий.
Но какой толк вываливать это на него? Пусть живёт с этим. До момента, когда сам узнает правду.

[nick]Настя Ласточкина[/nick][status]Please Give Me Wings[/status][icon]https://i.postimg.cc/3rnChKFT/1.png[/icon][sign]If my wish were to come true right now
I wish for my wings
Please put the white wings
On my back like a bird
[/sign]

Подпись автора

I'm not that nice
I'm mean and I'm evil
Don't call me nice
I'm gonna eat your heart out