Волки в шкурах беспризорных детей сидели вокруг боязливо трещащего костра, распивали одну бутылку пива на всех, смеялись и рычали друг на друга, грызлись и веселились. Кто-то даже искренне играл не в тон по струнам старой ненастроенной гитары оду их дикому инфантильному гедонизму. И только один не принимал в этом никакого участия.

Он стоял вне досягаемости света огня, в густом мраке упираясь спиной об одну из колон. Другие старались не замечать его присутствия, игнорировать, но то и дело в его сторону бросался острый взгляд, оскал, злобный лай. Но никто не прогонял, ибо был одним из них, но при этом их роду не принадлежал. Как пёс, которого по ошибке приняли в стаю, но чересчур поздно осознали это.

Ему, Ожогу, впрочем, было все равно. Он здесь потому, что здесь тепло и сухо, а не ради компании.
Никогда не ради неё - ни среди нормальных людей, ни среди зверей.

Поэтому надо сделать действительно что-то поразительно дебильное, чтобы заставить его выйти на столь омерзительный ему разящий единственно видящий глаз свет.

Остальные в этот момент отходили от удивления после внезапного появления незнакомки: на лицах некоторых уже начали зажигаться клыкастые улыбки пред столько легкой добычей, что сама прыгает им в зубы, а кто-то, жадно смотря на консервы, уже тянул к ним руку, не вступая в диалог. Но первый ответил на знакомство именно Ожог, в своей самой гостеприимной манере.

- Пошла нахуй отсюда, Люда, - рявкает он, делая шаг за границу теней, что скрывали его.

Кто-то не сдержанно хихикает, кто-то недовольно воротит мордой оттого, что он посмел говорить за них всех, а кто-то уже сжимает кулаки до белесых костяшек.
Но встает ни один из них.

Дима же опускает рваный кроссовок со свисающей подошвой на банку тушенки и долго-долго оглядывает "подарки" взором раздраженной дворняги, что вот-вот укусит, если не оставишь её в покое. А затем тяжело вздыхает.
Слишком много на него приходится тупых дур, подставляющих шею под голодную пасть.

- Тебя мамка с папкой не вдалбливали в башку, что тут, сука, нельзя гулять? - с этими словами он пинает банку со всей дури, отчего та со свистом пролетает мимо чужачки. - Если пришла поиграть, блять, в бездомную, то наигралась.

Несмотря на её грязный неряшливый вид, он не сомневается что это именно что глупая игра какой-нибудь сбежавшей из дома зажравшейся идиотки. Потому что вести себя так нагло, так бесстрашно перед кучей безжалостных хищников мог или тот, кто жизни не знал, или тот, кто от неё устал.
Под второе его сраное эго подставляло только себя, но никого более.

- А теперь пиздуй обратно домой к родителям.

Эту фразу он уже произносит почти доброжелательно.
Ибо верит, что так правда будет для нее же лучше.

Подпись автора

No place for tonight Guess I'll stay here And continue to fight

Ожог хмурится сильнее, не отводя взора от её глаз. Пытается углядеть что-то: еле заметный блеск притворства, быть может страха иль чего-нибудь ещё, что подтвердит его пустые подозрения.

Но не видит ничего, даже горечи или боли, что шли бы рука об руку с её словами, будь они правдой.
Лишь зияющая пустота глядела на него в ответ.

От этого только ещё пуще кривится, чувствуя как неприятное чувство холодной змеей скользит меж лопаток. Но и сказать против ничего не может, ибо будто бы и нечего было. Остальные уже вовсю подбирали закатившееся куда попало банки, упаковки, а кто-то даже в наглую хватает сигаретный блок. Убежать, правда, не пытается - все равно догонят.

Даже место незнакомке освобождают и задорно подзывают подсесть к ним, пусть и благодарить никто не спешит.

Один Ожог упрямился до последнего.

- Обойдусь без подачек, - хрипло рычит он, отступая в сторону. - Делай что хочешь, меня не ебёт.

Он вновь подпирает своей спиной колону, только на этот раз со стороны огня. Тени мрачно танцуют на его лице, пока он всё ещё наблюдает, как эта Люда садиться к другим и как кто-то из последних, прикрывая рот рукой, шепчет что-то вроде: «Он тупой просто, не обращай внимания.»

- Я слышу, уебан, - не поднимая сильно голос подмечает Ожог. - Нахуй пошел.

Внимания на это никто не обратил, разве что едкий смешок можно было услышать. Сам же Дима, потирая нос, пытается делать то, что у него никогда толком не получалось: думать. Казалось бы, не его это дело, кого заводские берут или нет к себе, на чьих костях пируют, но остаться в стороне в этот раз почему-то не мог.

Наверное потому, что раздражала она его.
Но, опять же, а кто не?

Но эта её манера говорить, смотреть без какой-либо краски, даже самой черной и отвратительной, скребла невыносимо череп.
Бесила она его, короче. Потому и долго молчать не может.

- Чет не видел тебя среди приютских, - с нескрываемой неприязнью в голосе вдруг говорит он. - Если родаки отъехали, то надо переть в приют или мусарню, а не в сраные ебеня, где тебе или все мозги оттрахают, или глотку перережут.

Тут он слегка наклоняется вперед, отчего тени на лице становятся больше, длиннее, позволяя свету только плясать на самом краю.

- Так чего это ты сюда пришла? И откуда, блять, столько жратвы спиздила?

Подпись автора

No place for tonight Guess I'll stay here And continue to fight

Молчаливый паренек с челкой на глазах снова берется неумело бренчать по струнам, стоило только всему немного успокоиться. На Ожога, который, кажется, весь вечер будет гавкать, он со всеми не обращал внимания, как будто это было что-то обыденное.

Сам Ожог же удивленно поднимает брови на слова Люды, прежде чем снова их настороженно нахмурить. Сейчас она казалась действительно чужой: не имевшей никого за собой, не знавшей в какую глубокую пропасть на самом деле она шагает. И самое главное - все еще без единой тени эмоции, что хоть как-нибудь исказила бы лицо.

И не было это умелым притворством, за которым таился бы звериный страх, ибо его всегда можно учуять.
От неё же несло чем-то невозможно другим, чем-то тревожным и пробирающим как раз тебя до костей леденистой коркой.

Её темные глаза на свету костра казались двумя маленькими темными провалами, дна у которых было не разглядеть.

Другие этого не видели, слишком увлеченные тем, что вгоняли клыки в принесенную им добычу, или же не обращали на это внимания, привыкшие жить во тьме железных костей мертвых производственных гигантов, у самой границы, за которой их не ждало ничего человеческого.

Дима к такому все еще не приспособился.
Самое страшное в зверях из питомника, в котором он жил, шло как раз от людского.

- Ебанутая, - исподлобья мрачно замечает он, когда девушка упоминает сходство с домом.
Как и она, Копытов не смеялся.

Возможно потому, что и видел истину происходящего куда лучше, чем эта Люда.
Остальные усмехались, улыбались ей, принимали еду и сигареты, принесенные ею, но во взгляде некоторых так и плясали хищно голодные огни: голодные не до еды, но до жестокости, страха в чужих глазах, низменной похоти. Неважно какие подарки она с ними несла, ибо это не делало её одной из них. А раз так, значит ничего её не защищает тут, как бы она не думала иначе.

Ничего, кроме свирепого взгляда Ожога, что подобно гвоздям держал их прибитыми к своим местам.
К счастью, настоящих хищников сегодня тут не сидело, одни только трусливые падальщики.

Когда же Люда протягивает ему пачку печенья, то Дима продолжал упорно стоять на своем, отмахиваясь от предложенного: не так сильно, чтобы случайно выбить её из девичьих рук, но и так, чтобы не продолжала тыкать в него ею.
Даже внезапное урчание в животе не оставляет и трещины в его злобной маске на лице.

- Сказал же, обойдусь. Ты глухая или че? - продолжает тявкать он. - Видел кто или нет, мне похуй. Но если остаться хочешь, не нам это решать, так что хоть усрись своими подачками. Тебе все равно со Слепой придется поговорить.

При упоминании этого имени все замирают, позволяя незримому кокону тишины захлопнуться вокруг них на несколько долгих секунд. Все её тут видели и слышали, но всё ещё страшились упоминать имя всуе - одно что рисковать привлечь хладный взор костлявой с косой на себя.

Но Ожог был из тех немногих, кто не боялся.

- Завтра отведу к ней, если что поумнее в твою тупую башку не придет. Но что-нибудь случиться ночью с тобой, себя только вини, поняла, дура?

Подпись автора

No place for tonight Guess I'll stay here And continue to fight