Обычно – источником информации для фельдшера являлись дети, что живут здесь. И это абсолютно неудивительно, ведь они здесь круглые сутки. И если мелкота может залезть куда-то из чистого любопытства, то старшие уже знают злачные места, о которых обычно не стоит рассказывать воспитателям или иному персоналу. Конечно же, и Кирилл не знал обо всех таких местах, но о парочке ему все же проболтались, но до сих пор мужчина хранит эти знания в секрете ото всех, стараясь никоим образом не подставить тех, кто ему об этом рассказал. Как никак ему нужно было держать доверие учащихся на уровне, чтобы получать от них хоть крупицы чего-то интересного.  Так же нужно уметь держать баланс, чтобы не прослыть чудаком, постоянно спрашивающим о необычном. Может быть, именно из-за излишней осторожности Жогличева он до сих пор никак не продвинулся в своем расследовании. А может быть все гораздо сложнее.

Но вот уж сюрприз! Очень большая редкость получить хоть какую-то зацепку от персонала. Обычно, они куда солиднее, и подкреплены чем-то большим, чем просто слова. Вот, например, как сейчас. Кирилл не стесняется периодически угостить кружечкой кофе как воспитателей, так и вахтеров. И если первые не очень часто заглядывают к нему, то пожилые вахтерши, которым иногда становится скучно очень любят, когда есть с кем поговорить. Таким нехитрым образом, Кирилл выслушал волнения о «Сашке Закурдаевой», что «по ночам бродит, и как девке не страшно то?». И это заинтересовало фельдшера. Кто-то ночью приходит в интернат? Интересно, это случайность, или она периодически такое проворачивает? На осторожные вопросы Жогличева, пожилая вахтерша лишь сказала, что видела, как воспитательница заходила в интернат в ночь на первое сентября, а когда она вышла, и вышла ли – говорит, что не помнит.

Кирилл некоторое время провел в своем кабинете, размышляя о том, что можно сделать с полученной информацией. Конечно же, первым делом необходимо поговорить с воспитательницей. Но нужно было найти подход к человеку, а тут, как назло оказалось, что с той самой «Сашкой» он пересекался лишь изредка и все их общение сводилось к коротким «здравствуйте» утром, при встрече у входа, и «до свидания» вечером, и то если пересекутся. И в этом случае нужно действовать как-то более аккуратно. И другого выхода то и нет. Решившись на визит к учительнице, Кирилл взялся за свои повседневные дела, поставив будильник на телефоне. Он хотел наведаться к Александре Николаевне, когда ученики разбегутся. А для этого им потребуется еще пять минут после звонка.

Кирилл Юрьевич, шел по коридорам, периодически отвечая на приветствия учеников, и целью его был кабинет русского языка и литературы, в котором господствовала та самая «Сашка Закурдаева».  В голове у Жогличева еще после того разговора стоит это нелепое обращение. Как можно так небрежно обращаться к коллеге? Это, немного вводило в ступор не в меру правильного Кирилла. Эта женщина говорила о преподавателе так, будто доярку в колхозе обсуждает. Да разве так можно? Фельдшер слегка поморщился, и поправил галстук. Пиджак он оставил в мед кабинете, и сейчас оставался в классических брюках, и светлой рубашке в бордовую полоску. Галстук же был темным с узором в ромбик. Убедившись, что тот самый галстук выглядит хорошо, он обнаружил, что уже практически уперся в дверь нужного кабинета. Глядя на дверь он в очередной раз вспомнил то обращение. «Сашка Закурдаева» - вновь зазвенели слова вахтерши в голове. Он недовольно фыркнул, и осторожно постучал три раза в дверь.

- Александра Николаевна, можно? – произнес фельдшер, заглядывая в кабинет и улыбаясь. – Понимаю, что у вас еще работы много, но можно вас ненадолго отвлечь? – уже войдя в класс мужчина плотно закрыл за собой дверь. – Обещаю, что не займу уж слишком много времени.

Кирилл медленно двинулся в сторону первой парты. Той что находится напротив учительского стола. Взгляд его зацепился за один из множества портретов, вывешенных на стене, и в голове сразу всплыли строки стихотворений, которыми он зачитывался в свое время. Один из стихов, пусть не самый большой, но самый подходящий той обыденности что он видел вокруг в интернатовские времена, он запомнил наизусть. И пускай стих этот Анна Андреевна посвящала советской власти, эти строки как никогда хорошо ложились на то, что произошло после неё. Но основная то мораль в том, что всегда есть что-то прекрасное, ради чего стоит жить.  Мужчина попытался вспомнить те самые строки, вытащить их из своей памяти, и это произошло достаточно легко.

- Все расхищено, предано, продано, черной смерти мелькало крыло. – уставившись на профиль Ахматовой, тихо пробормотал Кирилл. Затем, осознав что он таки говорит, а не думает, он опустил взгляд на учительницу и мягко улыбнулся. Не то чтобы он хотел этим свои действием произвести впечатление на преподавателя, но оставить четверостишье незаконченным блондин попросту не мог. Все его естество прям таки тряслось от негодования, а потому он уже чуточку более уверенно продекламировал оставшиеся две строки.

- Все тоскою голодной изглодано, отчего же нам стало светло? – Осторожно проведя рукой по парте, он отодвинул стул и присел за парту. – Извините, что-то меня ностальгия по классике прихватила. Но, я не за этим зашел. – Мужчина оперся локтями о парту, и сплетя пальцы меж собой, будто бы настраиваясь на серьезный разговор. Вот только, не мог Кирилл с ходу начать задавать интересующие его вопросы. Здесь нужен подход деликатный, осторожный. Начинать нужно издалека.

- Вы ведь тут не первый год работаете, Александра Николаевна. Что думаете о местных ребятишках? – Задал вопрос Кирилл, глядя в глаза учительнице. Жогличев обладал критически важным умением, которое выручало его во многих ситуациях. Он умел слушать, и самое главное – делать выводы из услышанного. А потому исходя из своего общения с воспитанниками он мог многое сказать, как о персонале, так и о учителях.

- Лично мое мнение, что они все хорошие дети. Просто им не повезло. Кому-то в меньшей степени, а кому-то в большей. – с озадаченным тоном продолжил говорить Кирилл, в его взгляде читалась серьёзность и уверенность в сказанном. И не сказать, чтобы сейчас блондин лукавил, он действительно считал, что озлобленность ребенка в большей части зависит от количества выпавших на его долю несчастий. Однако, из любого правила есть исключения. И в это Кирилл так же верил.

- И знаете, я переживаю за всех них, и хочу им помочь по мере возможности. Думается мне, это нормально желание, для человека, который обязан следить за их здоровьем. А вы как думаете? – Все задавал простые вопросы Кирилл, и медленно подходил к нужной ему теме. – Да тут еще и некоторые из ребятишек рассказывают, что ночью у нас на территории страшные вещи появляются. -  А вот тут он уже приврал, основываясь на своем личном опыте, и на рассказах парочки младшеклассников, которые скорее всего описывали свои кошмары, нежели что-то близкое к тому, что пережил Жогличев. Но как «крючок» эта фраза должна подойти…

-Ох, Александра Николаевна… - Кирилл прикрывает глаза и покачивает головой, создавая впечатление человека знающего, о чем говорит. На самом же деле, подобные небольшие жесты нужны были фельдшеру для того чтобы обдумать увиденное и услышанное. Какой-никакой план на эту беседу у него имеется, но глупо тот, кто не использует более свежие данные. Как например то – что Александра Николаевна что-то скрывает. Это ясно как белый день. Глаза, мелкие движения. Все говорило об этом. Но ведь может быть такое, что она просто нервничает, оставшись наедине с фельдшером? Такой вариант также мог быть возможен, вот только не верилось Кириллу в это. Возможно потому, что он сам не считал себя хоть в чем-то приятной партией, а оттого не хотел даже рассматривать подобные варианты. Но сейчас его нутро говорило, что тут все же есть тайна. Но какая? Связана ли она с ночными похождениями, или же слова блондина затронули другие воспоминания? Это нужно выяснить.

- Вы слишком добры для наших реалий. – Произнес мужчина, открыв глаза и буквально впившись взглядом в зеленые глаза учительницы. Александра Николаевна выглядела человеком приятным и открытым, а у Жогличева складывалось впечатление, что как раз такие люди не выдерживают длительного зрительного контакта если им есть чего скрывать. Один или два раза в жизни он сталкивался с такими людьми. Для них такой взгляд подобен безмолвной угрозе. «Я все знаю» - говорит он жертве. Вот только Кирилл и не знал ничего вовсе. Ему ХОТЕЛОСЬ узнать, и он старался приложить все усилия для того чтобы получить желаемое.

- Я люблю поговорить с ребятами что заглядывают ко мне. И от «кое-кого» - намеренно выделил в своей речи это «кое-кого», Кирилл наблюдал за реакцией учительницы, стараясь понять, связан ли с ее тайной кто-то из воспитанников. – я и услышал, что лучше ночью по одиночке не ходить никуда. – старался нагнетать жути Кирилл. Он старался не прерывать тот зрительный контакт, во что бы то ни стало. Хотя, не исключено что Александра решиться сама разорвать этот контакт попросту отвернувшись. Но на этот случай у Кирилла есть в запасе провокационный ход, который он, однако, не хотел пока что использовать.   

- И знаете, Александра Николаевна, я склонен верить этим утверждениям. И в последнее время, я все чаще слышу, что ночью кто-то да разгуливает по территории в одиночку. Слышали что-нибудь об этом? – Задал уже наконец Кирилл вопрос, который косвенно, но уже касался цели его визита.