Липа прошла через проходную, подтягивая сползшую с плеча спортивную сумку. Унылая промозглая осенняя погода отражалась на настроении соответственно, а потянутая накануне на соревнованиях мышца возле шеи отдавала гулкой ноющей болью. Если бы кто-то удосужился, размяться, как следует, этого можно было бы легко избежать. Но теперь приходилось мучаться, а о нормальных тренировках и вовсе забыть на ближайшие недели две – как сегодня, после разминки отрабатывать в одиночку, потому что «спаринг» ей пока не положен и вообще «ей надо бы отдохнуть». А у нее не было на это времени – совсем. Она и так кисла и тупела в этой дыре, в отрыве от той подготовки которая была ей нужна! Угораздило же тетю купить именно в этой заднице домик. Да и вообще, зачем ей с ее работой этот дебильный дом, и почему они уехали сюда… Одним словом, негодование о нелепости всего происходящего с каждым днем все больше захватывало Олимпиаду.

  Толкнув железную дверь, девушка вышла с проходной во двор интерната, осмотрев тусклые, серые и убогие здания, уродливо скалившиеся своими невзрачными фасадами на фоне свинцового, затянутого серостью осеннего неба. Даже если картина и не была столь безрадостной, то явно бывшей не в духе девочке все казалось именно таким. Топать в свою комнату, откровенно говоря, не хотелось – пусть кости и немного ныли, а приятная истома усталости после тренировки давала о себе знать, торчать в комнате с соседкой не хотелось вовсе. Да и с того самого момента, как она попала сюда каждая суббота была похожа на предыдущею – с минимальными изменениями. Атмосфера безразличия, и вседозволенности (в сравнении с местом где она училась до этого), одновременно и угнетала, привыкшую к четкому порядку во всем девушку, но и опьяняла. Откровенно говоря, в глубине души ее пугала разнузданность и безответственность некоторых местных. А еще больше ее пугало, что ей отчасти и самой нравилась толика всео этого, что она заметила в себе за последние пару месяцев здесь.

На площадке было пусто – баскетбольная команда, обычно тусившая тут в это время, кажется была на каких-то сборах и влезть туда, чтоб покидать мяч, похоже варианта не было. Отстой. Оставалось попробовать зависнуть за бассейном, благо курить хотелось дико. Еще раз поправив сумку, Липа двинулась по полупустому двору к своему привычному месту для перекуров. Не сказать, что оно было самым надежным, но оно четко закрепилось за ней у местных, а время от времени ловивший ее за этим делом физрук, уже кажется дежурно отчитывал, понимая, что молчаливая Жестянникова, вряд ли собирается изменять своим привычкам и не смотря на отсутствие возражений и покорные кивки, едва ли не окажется здесь в другой раз.

Однако, видимо сегодня и впрямь был не ее день – еще на подходе, она заметила разноцветные пуховики и характерные шапки с дурацкими помпонами, как грибы раскиданные за небольшим газоном за бассейном. Младшеклассники дисциплинированно собирали листья, в черные мусорные пакеты под присмотром какой-то учительницы. Липа еще не запомнила имена всех взрослых в интернате, однако знала их отношение к себе – они быстро поняли, что с ответственностью и безотказностью, у Липы не в пример лучше чем у местных, а потому нередко привлекали ту к добровольно-принудительным начинаниям, кажется зная, что Олимпиада привыкла к приказам, охотно пользовались ей в подобных ситуациях. Но сегодня, Липа была совершенно в поганом настроени и никак не настроена на сотрудничество. Все, что ей хотелось сейчас – немного тишины и ощущения теплого токсичного дыма в легких.

  Быстро, по-военному (прямо как учила тетя!) оценив обстановку, Олимпиада предприняла единственную возможность к отступлению в сторону приоткрытой металлической двери в какой-то старый бункер. Назначение этого строения и более того, его открытость(!) для Олимпиадыоставалась загадкой по сей день. Видимо безалаберность была атрибутом присущим не только местным воспитанникам. Быстро шмыгнув в сторону двери, Липа пошла вдоль темного холодного коридора. Темноты Липа давно не боялась, как и многих других вещей, которые могли напугать других девчонок – не положено ей было, воспитание и будущая профессия обязывали. Об этом месте у местных было много разных слухов, кажется, оно считалось территорией кого-то из местной шпаны, но это мало сейчас волновало Жестянникову. Она уже давно расставила все точки на «и» – сломанного носа одному гандону, и вырванного клока волос другой, хватило с лихвой, чтобы от нее просто отстали. Она не лезла в их разборки, а они не лезли к ней – всего то было достаточно показать зубы, стайке каких-то гиен в женском туалете и разобраться с одним не в меру ретивым «ухажером». Была ли какая-то «команда сверху» от местных альф, или местным самим мозгов хватило, но ее нынешний статус-кво, вполне устраивал девочку.

Открыв очередную железную дверь с облупившейся зеленой военной краской, Жестянникова с удивлением обнаружила стойкий запах курева внутри, а так же нагромождение каких-то старых и судя по всему пустых контейнеров, оставшихся здесь, еще кажется со времен советского союза. Несколько тусклых лампочек (ого, тут даже есть свет!), тускло освещали убогое обустройство заброшенного здания, бросая свет на человеческую фигуру, угрумо взгромоздившуюся на один из контейнеров.

Девочка на мгновение нахмурилась – она не ожидала встретить внутри,а тем более еще и днем кого-то в подобном месте. Но с другой стороны этого следовало ожидать – не одна она может, не хотела попадаться никому на глаза. Тем временем, фигура повернулась в сторону скрипнувшей благодаря усилиям Липы двери и кажется, обратила внимание на ее персону, невольно позволив изучить себя получше. Судя по всему вытравленные перекисью волосы в форме сильно «обросшего каре», темных оттенков плащ и высокие сапоги и тлевший в полутьме огонек сигареты – и само собой пристально уставившиеся на нее глаза худой, довольно бледной ровестницы. Кажется кого-то подобного Липа припоминала, они вроде даже были в одном классе – правда на уроках она видела ее не то, чтобы часто. Алина, так ее вроде звали? Куда чаще она встречала ту в коридорах или общающуюся с кем-то из местных во дворе интерната, но не нарывалась – да и собственно, Липе нечего было делить с Алиной. В любом случае, Олимпиада пока не могла понять настроя внезапной «соседки», впрочем уяснив, что если она устроится тут на перекур – вряд ли «коренная жительница» будет против. А потому, Жестянникова решила не менять стандартную тактику поведения и приветственно махнула рукой, входя внутрь и небрежно бросая спортивную сумку на пыльный пол бункера:

- Я тут перекантуюсь с полчасика, - скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла Липа, устраиваясь поверх спортивной сумки. Она не выказывала признаков страха или робости – даже если ей и было несколько неловко, Жестянникова привыкла контролировать эмоции, а уж тем более не демонстрировать их местным, которые только и ждали, чтоб воспользоваться слабостью. Благо она видела много зареванных «примеров» всхлиповавших в туалетах и вытиравших кровь из разбитых носов. С другой стороны она и не стремилась бросать вызов, ведя себя нарочито нагло – она просто заявила о том, что хотела сделать, не посягая на чью-то там гордость или хер пойми что еще. А уж как это воспримут – было немного не ее проблемой.

Достав из флисовой куртки, пачку синего Винстона, Олимпиада вынула из джинсов дешевую зажигалку и несколько раз щелкнула у края сигареты, тщетно пытаясь зажечь ту. Аксессуар лишь жалобно пускал искры, в какой-то момент и вовсе отказавшись делать даже это.

- Блядь! –не вынимая сигареты изо рта в полголоса выругалась Липа и откинулась на один из контейнеров, тяжело вздохнув. День действительно складывался неважно.